Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть даже тайбу и тайчжу гоши привёл в приказ Тайчан сызмала, однако спустя столько лет гоши всё так же был для них сущностью возвышенной, кого недопустимо ни коснуться, ни ослушаться.
— В письме ты… — тайчжу натянул поводья и, прежде чем двинуться вперёд, заговорил нерешительно.
Тайбу не нужно было выслушивать его до конца, чтобы понять, что он хотел сказать.
— Я не такая глупая, только упомянула, что человек, которого нам приказано найти, уже мёртв. Если лесной голубь пролетит весь путь благополучно, то примерно завтра вечером сможет опуститься в храме Фамэнь, даже если столкнётся с ветром и дождём, сумеет прибыть самое позднее послезавтра. Прочитав письмо, гоши сам сделает распоряжения, и мы поступим соответственно. А до этого давай действовать по обстоятельствам.
Их способности были ограничены, и отправить письмо они могли только с помощью лесного голубя, однако гоши был отнюдь не таков же. Если дажэнь[197] хотел отправить ответное послание, то сжигал его в огне, и они могли получить его тут же — быстро и без промедления.
Таким образом, если они желали удостовериться, по-прежнему ли гоши находится в храме Фамэнь или нет, то получили бы результат самое большее через два дня.
— На самом деле, когда окажемся в деревне и встретим того человека, мы сразу должны и прийти к выводу, — прошептал тайчжу. — Как-никак, гоши — совсем не тот, за кого может выдать себя посторонний.
Хотя они были вовсе не настоящими учениками-последователями, лишь едва могли называться таковыми наполовину (питание, проживание и воспитание — всё получили как ученики приказа Тайчан, а гоши любил места тихие и малолюдные и потому круглый год жил уединённо во дворе Тяньцзи), они, однако, уже считались людьми, что видятся с гоши чаще всего — с юности, даже с детства и доныне; за столько лет они давно уже глубоко усвоили привычки в любых движениях гоши и его характер.
Не будет преувеличением сказать, что даже если гоши в маске смешается с огромнейшей толпой одетых одинаково людей, эти двое смогут выделить его одним взглядом.
Написав то письмо, они лишь просили дополнительных указаний и успокаивали совесть, не более.
Двое взглянули друг на друга, не задерживаясь больше, сжали бока лошадей, и длинный конный отряд под стук копыт направился в сторону деревушки с южной стороны горы…
* * *
В глубине деревушки под ветвями старой локвы стояла хижина с единственной дверью. С низкого карниза хижины свисали две большие связки увесистых головок чеснока и тёмно-красного острого перца, пеньковая верёвка выплеталась в узор.
Верёвка была заплетена весьма искусно, и с первого взгляда было непохоже, что она вывешена просушиться на солнце. Вблизи к тому же можно было ощутить, что от верёвки исходит разящий запах.
Это и было жилище дяди Цюя, о котором говорил раненый солдат.
Сюэ Сянь подошёл к двери, однако первым делом не постучал, а пошевелил носом, хмуря брови, приблизился к связке пеньковой верёвки и понюхал, затем прикрыл нос рукавом и сказал глубоко:
— Запах крови, притом старый.
Сюаньминь привык гнушаться такого рода вещей, потому потянул Сюэ Сяня — оттащил приблизившего голову Старейшего, словно если бы он постоял рядом с той верёвкой немногим больше, запах перешёл бы на него.
Чары, скрывающие двоих от глаз, ещё не рассеялись, поэтому обычные люди не могли ни видеть их, ни слышать. Как раз когда Сюаньминь увлёк Сюэ Сяня подальше от пеньковой верёвки, одетый в толстый зимний халат мужчина притянул к себе едва доходившего до пояса ребёнка, пока они проходили мимо двери дяди Цюя.
Ребёнок лишь пригляделся пару раз к хижине, а мужчина потащил его так, что они отошли в сторону несколько шагов, словно дом был заражён птичьей чумой.
— Сколько раз тебе говорить? Не лезь сюда, едва выдалась возможность, — хмуря брови, ворчливо вразумил мужчина.
Мальчик охнул и, втянув голову в плечи, смирно пошёл с ним в обход, но всё равно будто не мог сдержаться и бросал сюда косые взгляды.
Так случилось, что ещё одна пара — мать и сын, закончившие смотреть зрелище на въезде в деревню, — тоже проходили мимо двери. Женщина кивком поздоровалась с идущими навстречу отцом и сыном, затем так же потянула своего ребёнка пойти на несколько шагов стороной…
— Людям в деревне, видимо, не очень-то нравится этот из рода Цюй, — прошептал Сюэ Сянь.
Сначала он собирался подождать, пока прохожие отойдут подальше, прежде чем показаться вновь и постучать, в итоге же едва он договорил, как покрытая трещинами дверь хижины скрипнула, открывшись.
Старик с запавшим ртом, щурясь, высунул голову из дома, недоумённо огляделся пару раз, взгляд его застыл на месте, где стояли Сюэ Сянь с Сюаньминем. Хотя глаза его были мутными, а фокус несколько рассредоточенным, Сюэ Сяню тем не менее казалось, что старик может видеть их, по меньшей мере — чувствовать их присутствие.
— Кто тут? Почему попусту стоите в дверях? Не зайдёте — я закрою дверь, — невнятно крикнул старик впалым ртом.
Сам он, должно быть, был глуховат, да так, что голос его был настолько громким, что и шедшие в обход люди могли услышать.
— Идём скорее, скорее, старый Цюй опять сходит с ума, — бормоча, мужчина потянул ребёнка и спешно ушёл далеко. Мать и сын отреагировали так же.
Миг — и перед домом не осталось и половины человеческой тени.
— Тьфу… — старый Цюй явно был не из добронравных, держа дверь, он подождал немного и, так и не увидев, чтобы кто-то входил, забранился, собираясь закрыть её.
Но как раз когда дверь почти закрылась, Сюэ Сянь поднял руку и остановил её.
— Будьте добры, позвольте укрыться от ветра, — сказал Сюэ Сянь.
Услышав, старый Цюй ещё колебался:
— Человек это или нечисть?
Впрочем, не дожидаясь, что Сюэ Сянь ответит, он сам же и воскликнул:
— Не должно быть, чтобы нечисть, моя ограждающая от зла связка висит и сверкает, нечисть не осмелилась бы явиться… Кто вы[198]? Зачем пришли ко мне?
— Расспросить об одном деле, — ответил Сюэ Сянь.
Старый Цюй по-прежнему держал дверь, медля и не позволяя им войти:
— О каком деле?
— Слышал, ты из Ланчжоу, из окрестностей горы Ся? — Сюэ Сяню, в сущности, было совершенно безразлично,
